Достоевский и Чехов виновны, потому что есть Путин
М.П. Это эстетская статья Гелии Левзнер. О вине русской культуры в войне. Горчук, беги, не пытайся читать. От одного обзаца твой амммиак в мозхе закипит
«За Толстого оправдываться и за Чехова» — что говорят об ответственности русской культуры писатели и художники
Существует ли «отмена русской культуры», вызванная военным вторжением России в Украину? И если да, правомочна ли она? Эти вопросы стали предметом горячего обсуждения в русскоязычных социальных сетях. На тему, затрагивающую национальную идентичность, высказываются журналисты, писатели и деятели культуры.
В начале войны многие западные театры объявили об отмене выступлений Валерия Гергиева, Дениса Мацуева и Анны Нетребко. За случаями прямых «санкций» в отношении российских деятелей культуры, поддерживавших режим Путина, последовали протестные заявления противников войны. Режиссеры, актеры и певцы стали по собственной воле покидать государственные и просто российские площадки.
Если бы пацифист Лев знал, что появится урод Петр, то он бы сам отрезал себе достоинство
В знак протеста против войны уволился художественный руководитель театра Маяковского Миндаугас Карбаускис, ушла из Большого театра прима-балерина Ольга Смирнова, заявив, что «прочерчена черта, разделяющая до и после». Навсегда уехал из России рэпер Face (Иван Дремин), а рэпер Оксимирон отменил концерты в России, сказав, что «не может развлекать, пока на Украину падают российские ракеты, пока жители Киева вынуждены прятаться в подвалах и метро, и пока гибнут люди». Вера Брежнева, Максим Галкин, Чулпан Хаматова и другие заявили, что не согласны с агрессивными действиями России, многие покинули страну. 26 февраля было опубликовано открытое письмо, подписанное более чем двумя тысячами российских художников, искусствоведов, архитекторов, продюсеров, кураторов, музыкантов и других деятелей культуры. Они потребовали от российского правительства «немедленной остановки всех военных действий, вывода войск с территории Украины и проведения мирных переговоров».
В то же время поддержал действия России пианист Березовский, а руководитель оркестра «Гнесинские Виртуозы» Михаил Хохлов вышел к дирижерскому пульту со знаком «Z» на груди (23 марта ученики, выпускники и педагоги Гнесинской школы опубликовали открытое письмо, в котором высказали свое резкое несогласие с его позицией и попросили не считать ее позицией школы).
Достоевский и «слезинка ребенка»
Вопрос, заданный Максимом Горьким в 1932 году, «с кем вы, мастера культуры?» оказался как нельзя актуален в 2022. Однако еще более поляризованной оказалась дискуссия о русской культуре в целом и ее «ответственности» за случившееся. Она вышла далеко за пределы культурной полемики и затронула проблему «личной вины» за политику российских властей, отказывавших украинскому народу в культурной идентичности. Чаще чем Горького стали вспоминать Достоевского и «слезинку ребенка».
Этот историк Понасенков уже за фиглярский стиль достоин червертования. Но он еще утверждает. что все русские писатели, которыми русские гордятся (Пушкин, Достоевский, Чехов) были членами ЕР и выступали за русский мир и войну.
С первых дней войны подконтрольные государству российские СМИ стали публиковать подборки случаев проявления некой европейской «русофобии». Одновременно в социальных сетях стали упоминаться реальные факты отмены выступлений российских артистов и музыкантов. В том числе и тех, кто активно выступает против российского режима.
Живущий во Франции композитор Евгений Гальперин опубликовал на своей странице в фейсбуке письмо швейцарского La Charterhouse, отменившего концерт русской виолончелистки Анастасии Кобейкиной. В письме говорится, что концерт не состоится «несмотря на то, что Анастасия Кобейкина всегда заявляла о своей антивоенной и антипутинской позиции». «Теперь музыкантов будут наказывать за то, что написано в их паспортах, почти как в оккупированной Гитлером Европе, — пишет Гальперин, — не обращая внимания, кто этот человек, где он живет и что он делает или говорит».
Бывший главный редактор журнала «Искусство кино» Антон Долин, отказавшийся от этого поста и уехавший из России, считает разговоры об «отмене» русской культуры «неуместными» и даже «безнравственными».
«У нас раскручивали историю о том, как в Уэльсе отказались играть Чайковского, но как-то стыдливо умалчивали, что речь шла об увертюре „1812 год“. Ну правда, не очень-то звучит сейчас патриотическая музыка, написанная во славу русского оружия. Даже „Война и мир“, при всем пацифизме Толстого, так себе выглядит в нынешней ситуации (тем более, что и Прокофьев, и Бондарчук однозначно прочитали великий роман как восславление русского воинства)», — пишет он. И продолжает: «Я всегда был поклонником великого советского (анти)военного кино — „Летят журавли“, „Баллада о солдате“, „Иваново детство“, „Восхождение“. Как его смотреть сегодня? Не фальшиво ли именно сейчас умиляться жертвенности советского солдата, погибающего в борьбе с фашистами, пока его самопровозглашенные наследники бомбят города и убивают бывших узников Бухенвальда под знаменем борьбы с воображаемыми „нацистами“?»
«Между отменой культуры и отменой совести я бы все-таки выбрал отмену культуры», — заключает Долин, напоминая, что «культура бессмертна, она переживет и это. Люди смертны. Каждый день они умирают в Украине».
Гальперин считает, что «отмены Достоевского, Солженицына, Чайковского[являются] частью достаточно мерзкой моды «cancel culture», спровоцированной «демагогией или сведением счетов, а не борьбой со злом». «Абсолютно согласен, — пишет он, — что неловко про это говорить когда в Украине гибнут невинные люди и стираются с лица земли любимые города, но в то же время хочется посоветовать всем тем кто пытается отменой культурного события сделать „жест солидарности“ с Украиной — лучше прими беженцев или дай им денег или надави на свое государство чтобы оно прекратило коммерческие отношения с Россией, а не бей тех, кому и так хреново, и кто бежал из своей страны, так как не мог существовать при нацистском режиме».
Известная российская журналистка, кинокритик Екатерина Барабаш опубликовала в социальных сетях фотографию наполовину сгоревшего фортепиано марки «Украина» и написала: «Это фото мне кажется лучшей иллюстрацией ко всем сегодняшним спорам об „отмене“ русской культуры. И лучшим ответом. Когда бьют пушки — музы молчат не потому, что им нечего сказать или они боятся. Они умерли. И любые разговоры о том, что только искусство спасет, что это единственное достояние, что голос художника во время войны должен звучать особенно громко, что невозможно отменить Чайковского, Достоевского и Репина и т. д., — не более чем снобистское нежелание заглянуть вглубь сегодняшней трагедии. Да, трагедия — это в первую очередь тысячи убиенных украинцев, больше сотни детей, разрушенные города, умирающие в блокаде мариупольцы. Сейчас ни о чем другом думать невозможно»
«Сергея Лозницу исключили из Украинской киноакадемии? — продолжает она. — (Сергей Лозница был исключен за «космополитизм» — RFI. Его ответ читать здесь). Это сейчас не наше дело, нам нельзя это обсуждать. За пределами Украины никто, вообще никто, совсем никто не в состоянии понять украинцев — даже самые трезвые и нормальные люди, даже выходцы из Украины, даже те, у кого там близкие люди. Они там, а мы — здесь. Чувствовать чужую боль как свою — не более чем фигура речи».
Путин — это не Россия?
Писатель Борис Акунин, один из авторов инициативы «Настоящая Россия», в интервью «Голосу Америки» говорит, что «необходимо напомнить всему миру, что Путин — это не Россия, что настоящая Россия — это антивоенная, демократическая страна. Это страна большой культуры. Настоящая Россия — страна Пушкина, Достоевского, Чехова, Сахарова, а не Сталина и не Путина».
При этом слово «совесть», упомянутое Долиным, указывает на то, что дискуссия о политической позиции стала дискуссией о нравственной. «Может, наша культура — одна из причин, по которым мир так долго терпел Путина. И мы сами терпели, ведь в культуру он даже и не особо залезал. А мы не лезли в его дела. Он сажает невиновных — а мы на Курентзиса. Он запрещает СМИ — а мы в Третьяковку на Врубеля. Он разгоняет митинги — а мы в кино, и не обязательно на Бондарчука, можно и на Звягинцева», — пишет Долин.
Писательница Алиса Ганиева, отвечая на вопрос «что вы чувствуете, когда видите эту культуру исключения всего русского?», сказала, что видит в этом «естественное последствие того, что происходит в Украине, — бомбежки мирных городов, убийство детей и стариков». По ее мнению, «в этих обстоятельствах очень тяжело продолжать нести ту русскую культуру и язык, именем которых прикрывается Владимир Путин, вторгаясь в чужую страну. Он использует этот язык. Во время горячей фазы я бы сама не стала проводить какие-то концерты или презентации, поскольку с этической точки зрения мне кажется это неправильным». При этом она признает «деструктивным» тотальный бойкот русской культуры.
Вопрос об «ответственности» культуры неминуемо ставит и вопрос о русском языке. Екатерина Барабаш пишет, что больше не может общаться с украинцами на русском. Поэт Алексей Цветков говорит на своей странице в фейсбуке, что «Как бы мы ни открещивались, но язык — наше самое слабое место. Я не могу, не хочу и не собираюсь переходить на английский или украинский в общении с друзьями и родными, тем более что большинство этими языками не владеет. И я не позволю себе признать, что получил свой язык по лицензии от какого-то фашистского государства, с которым никогда не имел ничего общего. Но это — нестираемый опознавательный знак, как цвет кожи».
Отвечая тем, кто предлагает «тем или иным образом сплотить ряды и вступиться за русскую культуру», Цветков формулирует ситуацию, в которой оказались русская культура и идентифицирующие себя с ней люди. «В лучших своих образцах она никогда не была прихвостнем власти и противостояла ей, но теперь, в дыму войны, она подпала под общую гребенку с придворной и подвергается бойкотам и канселингу, — пишет он. […] — И ты вынужден оправдываться и объясняться, хотя в мирное время просто отмахнулся бы, но сейчас отмахнуться не имеешь права. И за Толстого оправдываться, и за Чехова, хотя казалось бы. И теперь это бремя придется тащить до могилы, его не свалишь».
